Historia Morbi [4]. Anamnesis vitae. Глава 4

[Createress]

Anamnesis vitae
Автор: Creatress
Бета: Sgt. Muck aka Elinberg
Рейтинг: NC-17
Размер: миди
Пейринг: Уилсон/Хаус
Жанр: Drama, Romance
Отказ: Ну, я бы написала, что все мое - но вы же все равно не поверите, правда? Так что, персонажи, события и места, чьи названия покажутся вам знакомыми, принадлежат тем, кому принадлежат
Цикл: Historia Morbi [4]
Фандом: House MD
Аннотация: Хаус и Уилсон учатся жить вместе, а у Хауса в кои-то веки раз пациентка, с которой вроде бы все ясно...
Комментарии: Тайм-лайн: вскоре после третьего развода Уилсона.
Канон, соответственно, учитывается частично.

Все медицинские случаи взяты из практики - очень редко моей, в основном моих преподавателей, кураторов и профессоров.

Anamnesis vitae(лат.) - в точном переводе "Воспоминание о жизни", в истории болезни соответствует разделу "анамнез жизни", совокупность всех сведений о жизни больного в тех ее аспектах, которые могут быть связаны с заболеванием.

Комментарии принимаются с благодарностью, здесь же или на е-мэйл
Предупреждения: слэш, OOC
Статус: Не закончен

Глава 4

Глава 4.
- Во всей этой проклятой дыре, известной также в определенных кругах, как Принстон Плейнсборо, существует хоть один интересный больной?! – вопросил Хаус у своей команды, когда у них не оказалось ни единой истории болезни. Снова.
Все трое синхронно сделали вид, что заняты чем-то совсем-совсем другим. Хаус подумал, что как минимум в одном он оказался отличным педагогом – Утята прекрасно научились объединяться против него.
- Если через пятнадцать минут у меня не будет пациента, я начну диагностировать кого-нибудь из вас, - пригрозил он. – Начну, пожалуй, с Чейза… Для начала, конечно, сделаем биопсию простаты…
- На самом деле одна пациентка есть, - поспешно перебил Чейз.
Он был почти уверен, что Хаус шутил по поводу биопсии, но это такая вещь насчет которой хочется знать наверняка.
- Наверное, мы сможем отложить твою биопсию на следующую неделю, - предположил Хаус. - Что за пациентка?
- Ну, она обратилась за помощью сама, описывает, что ощущает шевеления в брюшной полости, говорит, что выполнила тест на беременность, и он был положительный. С ее слов была задержка месячных.
- И это все? - разочарованно пробормотал Хаус. – Чейз, если тебя в детстве уверили, что детей находят в капустном супе, то я очень рад, что ты, наконец, узрел свет истины, но все же не надо всех равнять на свой умственный уровень. Отправь ее к гинекологам и иди готовиться к биопсии.
- Гинекологи уже смотрели ее, - тут же ответил Чейз, - выполнили УЗИ – плодное яйцо в матке не обнаружено, сама матка не соответствует по размерам предполагаемому сроку беременности, а при подробном сборе анамнеза выяснилось, что как минимум несколько дней назад у нее было кровотечение, которое могло быть менструальным. Короче, они сняли предполагаемую беременность. Однако пациентка отказывается выписываться, очень эмоционально описывает жалобы.
Хаус хмыкнул, очевидно, демонстрируя свое отношение ко всем, эмоционально описывающим жалобы.
- Ладно… Забирайте к нам эту… Как ее там зовут?
- Джейн Доу. Она не назвала имени, документов при ней нет. Она не вполне социально сохранна.
Хаус записал на доску «Шевеление в животе» и теперь критически оглядывал творение рук своих.
- Что приходит вам в голову при виде этого симптома?
- Глисты, - мрачно отозвался Форман.
Хаус кивнул.
- Я подозревал это. Вытащи их оттуда, а потом сходи и займись дерьмом. В конце концов, именно оно – наша первая теория.
И он подписал суть ниже «Глистная инвазия».
- А чем займетесь вы?
- Самым главным, - важно ответил Хаус. – Лабораторной работой.
*
- Хаус, не трогай пробирки, - сказал доктор Гарнер, настраивая экран микроскопа на новую яркость. – И слезь со стола, пожалуйста.
Он начал с этих фраз час назад, когда Хаус принес образцы на срочное исследование, сел на лабораторный стол и начал примериваться, как бы поинтереснее поменять пробирки с кровью местами в штативе. С тех пор Гарнер успел приготовить препарат, сделать пару тестов и посмотреть микроскопию, и раз двадцать повторить эти пресловутые фразы. На Хауса они не оказывали ни малейшего действия, но, очевидно, доктор Гарнер оставался в глубине души оптимистом.
Гарнер был молчалив и необщителен, по своему характеру, имиджу и роду занятий. Добрые девяносто девять процентов своего времени в больнице он проводил в лаборатории, не считая тех редких моментов, когда его участие требовалось на какой-нибудь комиссии или на отделении. Несмотря на это, Гарнер был в курсе практически всего, что происходило в больнице, потому как время от времени с каждого отделения кто-нибудь да забегал к нему попросить поторопиться с анализом. Лаборант склонял свое изуродованное гигантским невусом¹ лицо к микроскопу, покорно слушал чужие рассказы, но сам редко что-что говорил. Подобная жизнь сделала Гарнера, хотя ему было не больше тридцати пяти, философом той породы, которую обычно называют «сухарем».
Однако вопреки мнению большинства Гарнер не просто был всегда рад, когда к нему заглядывали поболтать, а испытывал на самом деле ни с чем несравнимое блаженство, когда незваные посетители наконец уходили и оставляли его с пробирками и аппаратами.
Так что он и сейчас поднял голову, поворачиваясь к Хаусу неповрежденной стороной лица.
- Слушай, а у тебя нет никаких дел в собственном кабинете? Я бы прислал результаты, когда закончил.
- Ты забудешь про этот анализ, - непререкаемо возразил Хаус.
Гарнер мог бы поклясться, что ни за что не забыл бы, по крайней мере, для того, чтобы не подвергнуть себя опасности повторного визита, но в спор вступать не стал. Вместо этого он по привычке провел кончиками пальцев по темно-фиолетовому пятну, захватывающему его левую щеку, висок, часть лба и расплывчатыми кляксами заезжающему на веко, и снова начал двигать предметное стекло в микроскопе.
- И вообще, - продолжал Хаус, - я прихожу сюда, чтобы помочь твоей социальной адаптации.
Гарнер издал еле слышный сухой смешок, похожий скорее на треск.
- Ты приходишь сюда потому, что втюрился в своего онколога от самых остриев своих рогов до кончиков копыт, и тебе хочется поболтать, а всех остальных в этой больнице ты довел уже до рвотного рефлекса на одно свое имя.
- Между прочим, ты должен гордиться тем, что вознагражден за свое отшельничество таким доверием, - пафосно провозгласил Хаус, откручивая пробку пузырька с красителем.
- Я вознагражден за то, что имею привычку входить, не стучась, в общественный туалет, - не согласился Гарнер, отбирая у Хауса пузырек, - и не доверием, а зрелищем, без которого вполне мог бы обойтись.
По светлой столешнице расплылись яркие фиолетовые кляксы. Хауса это не расстроило, а Гарнера не порадовало.
- В твоем возрасте пора завязывать играть в конспиратора 007, ты все равно не похож на Шона Коннери, - пробормотал лаборант, вытирая краситель салфетками, и превращая кляксы в неясные разводы, в которых при наличие большого воображения можно было углядеть смутные очертания некой фигуры из теста Роршаха. Хаус таким воображением обладал, так что открыл пузырек снова, намереваясь подправить живописные очертания, чтобы стали отчетливее.
- Уилсон боится, что большие ребята больше не возьмут его играть в баскетбол, - отмахнулся он.
Гарнер снова фыркнул, неодобрительно косясь на эстетические изыски Хауса.
- Я вас расстрою: в этой больнице и так много лет все знают, что вы, ребята, любовники. Или думают, что знают. Так что этой информации не пробиться даже в первую десятку сплетен.
- Мне не уговорить Уилсона, можешь поверить?
- Нет, - тут же ответил Гарнер, - я не могу поверить даже, что ты сумел уговорить его начать спать с тобой. И вообще, перестань валить на него собственных тараканов, заботливо взлелеянных и взрощенных. Уилсон приходил ко мне четыре часа назад по поводу атипичных клеток в биопсии. На этот раз он понимает твое поведение еще меньше чем даже я.
- Это неудивительно, - машинально огрызнулся Хаус. – Уилсон всегда выбирает подходящий момент, чтобы перестать понимать.
- А почему бы тебе все это обсудить не со мной, а с ним?
- Обсудить проблему с тем, кого это напрямую касается? – с наигранным ужасом переспросил Хаус.
- Слишком нормально для тебя да?
Диагност кивнул.
Гарнер пожал плечами, подавляя зевок.
- Хаус, я не вижу тут никаких признаков глистной инвазии, - сообщил он, махнув рукой в сторону экрана. – Тебе как воздух нужно, чтобы я нашел глистов?
- Почти. Тогда мне не придется работать, - уточнил Хаус, снимая пробирку со штатива.
Лаборант вздохнул и включил обычный микроскоп, переставляя туда предметное стекло.
- Хаус, не трогай пробирки. И слезь со стола, пожалуйста.
*
Когда Хаус вышел из лаборатории, унося с собой уверения Гарнера, что никаких глистов нет и в помине, и его же персональную анафему (пробирки в штативе все же оказались поменяны местами), то, разумеется, его дурная удача не могла не помочь ему столкнуться с Уилсоном. Онколог, держа в одной руке стаканчик с кофе, против воли скользнул по Хаусу взглядом и прошел бы мимо, если бы Грег его не остановил.
- Уилсон, хватит делать вид, что мы не знакомы, надоело. Учитывая, что ты думаешь, как будто у тебя есть гордость - это, кстати, забавно – а еще ты оскорблен в лучших чувствах и разозлен, а я определенно не собираюсь извиняться, можешь просто мне врезать.
Уилсон смерил его внимательным взглядом, словно взвешивал все за и против этого соблазнительного предложения. Однако он покачал головой, то ли с сожалением отказываясь от этой мысли, то ли осуждая ребячливость Хауса, и направился, было, дальше, не отвечая. Однако Хаус придержал его за свободную руку.
- Брось, я же вижу, что ты хочешь.
- Хаус, - вздохнул Уилсон, - не придуривай. Я не собираюсь тебя бить.
- Но ты хочешь.
- Не хочу.
- Хочешь. Видно по форме бровей.
- Не хочу.
Он стряхнул чужую руку и сделал шаг вперед, однако Хаус вырвал у него стаканчик и выплеснул в Уилсона кофе. Коричневые пятна расползлись, покрыв большую часть ослепительно-белого халата и светло-серой рубашки, часть кофе вылилось на пол, забрызгав ботинки и брюки. Не слишком большим преувеличением было бы сказать, что Уилсон оказался покрыт кофе практически с ног до головы.
- Вот теперь хочешь еще сильнее, - подытожил Хаус с каким-то ненормальным весельем в глазах.
Уилсон с видимым трудом взял себя в руки.
- Нет, Хаус, - ответил он, отодвигая его с дороги и проходя мимо.
- А вот и да, - усмехнулся Хаус, снова хватая его за руку.
- Господи, да оставишь ты меня в покое?! – воскликнул Уилсон, выведенный из себя, и резко развернувшись, заехал Хаусу по лицу так, что тот рефлекторно сделав шаг назад, неудачно запнулся о собственную трость, и навзничь рухнул на пол.
Все разговоры среди больных пришедших в клинику на консультацию мгновенно стихли, а все взгляды оказались прикованы к разыгравшейся сцене. Уилсон оглянулся по сторонам, оценил неожиданно свалившуюся на них с Хаусом популярность, развернулся и поспешил к лифтам.
Хаус неловко приподнялся на локте, прижимая вторую руку к носу из которого обильно текла кровь, и поискал взглядом трость. Сидящая неподалеку на скамейке женщина смотрела на него глазами полными такого ужаса, что Хаус просто вынужден был сказать.
- Все в порядке, он из онкологии – там просто принято так прощаться.
Женщина побледнела еще больше.
- Хаус! – воскликнул, как из-под земли появившийся Форман. – Что вы здесь делаете?
- Прилег немного позагорать, разве не заметно? – ответил Хаус, размазывая кровь по лицу.
- Не паясничайте, - раздраженно бросил Форман, помогая шефу встать на ноги, - и не слишком-то элегантно закапывать кровью пол вокруг. У нашей пациентки приступ.
*
У нее и в самом деле, был приступ, и не надо было быть врачом, и уж тем более гением, чтобы понять, что он чистейшей истерической природы. Девушка хохотала и рыдала, билась в судорогах, но, конечно, очень аккуратно, чтобы ничего себе не поранить. Хаус, по-прежнему зажимающий нос, чтобы унять кровотечение, молча сел в кресло в палате, глядя, как Утята пытаются успокоить пациентку. Он знал, что самый лучший способ в таком случае – это всем выйти из палаты и оставить больного одного, и собирался сказать об этом своей команде в самом ближайшем будущем. Ну как только налюбуется на их попытки. Зрелище и впрямь было забавным, однако любопытный взгляд Хауса бегал по всему помещению. Внезапно его внимание привлек рюкзак, валяющийся рядом с остальными вещами пациентки. Хаус подтянул его тростью поближе к себе и посмотрел на донельзя грязный, засаленный резиновый брелок, бывший когда-то ярко-розовым. Именной брелок, который обычно носят дети.
- Джулия! – резко окликнул Хаус, поворачиваясь к койке.
Пациентка сразу же утихла и повернулась к Хаусу, глядя на него полными слез глазами, завешанными давно нечесаными и немытыми прядями волос.
Что интересно, на оклик Хауса обернулся еще и Чейз, но это диагност решил обдумать попозже.
- Джулия – кто? – быстро и требовательно спросил Хаус, пользуясь временем, пока больная не впала в истерику снова. – Джулия Робертс? Джулия Эштон? Джулия Фоскорфония?
- Бэнкс, - хрипло выдавила из себя девушка, явно сорванным голосом, - Джулия Бэнкс.
- Сойдет, - пробормотал Хаус, выбираясь из кресла и делая команде знак и идти за ним.
*
- Вы были правы, Хаус! – оживленно сказала Кэмерон, когда они с Чейзом и Форманом вернулись в кабинет, где их шеф сосредоточенно кидал йо-йо.
- Ну, это неудивительно, - кивнул Хаус. – А в чем я был прав?
- Джулия Бэнкс уже лечилась у нас, мы нашли старую историю болезни. Больная действительно наркоманка, кокаинистка, потом употребляла крэк.
- Вы ее через наркологию отыскали, что ли? – нахмурился Хаус.
- Через приемный покой, - возразила Кэмерон.
- Мы не сказали самого интересного, - заметил Форман. – Знаете, с чем она была госпитализирована?
- Если бы знал, давно выставил бы вас всех вон.
- У нее была патомимия. Ей мерещилось, что под кожей шевелятся жуки, она исполосовала себе все руки бритвой, чтобы вытащить их, и надергала из себя кусков мышц пинцетом, приняв их за личинок.
Хаус выпрямился в кресле, задумчиво кивнув. Патомимия была нередким явлением при приеме кокаина и некоторых галлюциногенов, но и не так чтобы очень частым. Хотя, безусловно, зрелищным.
- Я думаю, что диагноз тут ясен, - сказал Чейз. – Передадим ее наркологам?
Это было логично. Возможно, даже слишком логично. Кроме того, у Утят были слишком довольные лица.
- Кому ясен диагноз? – придирчиво спросил Хаус. – Кого он устраивает?
Его команда обменялась быстрыми взглядами.
- Ну, наркологов он определенно устроит.
- А меня не устраивает. Я не вижу доказательств для постановки диагноза «патомимия».
- А…?
- А то, что у нее когда-то была патомимия, - перебил Хаус, – еще не показатель того, что сейчас с ней то же самое, и вы можете с чистой совестью свалить ее другим врачам. Где подтверждения диагноза? Где данные за то, что она по-прежнему наркоманка? В приемнике взяли анализ на токсины?
- Это все равно ничего не решит, - возразил Чейз. – Вы знаете, что патомимия может возникать как на высоте интоксикации, так и на высоте абстиненции.
- Я знаю.
- А как мы тогда сможем доказать патомимию?
- Никак, - ответил вместо Хауса Форман. – Мы никак не сможем ее доказать, и Хаус это прекрасно понимает.
- Ну, а вы должны знать, как в таких случаях ставится диагноз, - с доброй крокодильей улыбкой сообщил Хаус.
Они действительно знали.
- Исключение всех других вариантов, - пробормотал Чейз.
- Бинго, - кивнул Хаус, снова беря йо-йо, - займитесь, у вас впереди целая ночь.
Интуиция и здравый смысл дружно подсказывали, что она может оказаться очень и очень долгой, особенно если Хаус твердо вознамерится не позволять никому из них уйти, пока они не поставят окончательный диагноз.
*
Около шести часов вечера Уилсон пришел в кабинет к Хаусу, неся в руке резиновый мешок со льдом.
- Держи.
Хаус с интересом покосился на темно-синий мешок, положенный на стол прямо перед ним, а потом поднял взгляд на Уилсона.
- Зачем это?
- Для твоего носа, - мрачно ответил Уилсон.
Кровь идти перестала, но нос и щека рядом отчетливо начали опухать, так что к завтрашнему дню по лицу должны расползтись синяки. Это, равно как и ржаво-бурые пятна на рубашке Хауса, заставляло Уилсона чувствовать себя виноватым.
- Зачем ты его принес? – уточнил Хаус.
Уилсон удивлено поднял брови.
- Я тебя настолько сильно ударил? Даже если оставить все остальное в стороне, мы все еще вроде как… вместе. Как бы ты ни выеживался и как сильно ни злил бы меня, мне все равно есть до тебя дело.
- Сколько? – усмехнулся Хаус. – Сколько еще… тебе будет дело? Когда тебе надоест? Когда тебе надоест достаточно, чтобы свалить к новой шлюхе и влюбиться в нее до конца своих дней?
Уилсон отшатнулся, будто еще ударили, и закусил губу, стараясь взять себя в руки.
- Знаешь, Хаус, - слегка приглушенно, явно сдерживаясь, заметил он после паузы, - я не стану возражать, что ты самого себя назвал шлюхой… в конце концов, тебе, конечно, виднее, но знаешь, сейчас я бы с огромным удовольствием врезал тебе еще раз. Вот за эти твои слова.
Он развернулся и направился к двери, когда Хаус окликнул его в спину:
- Ну, и зачем вообще ты приходил?
Уилсон резко развернулся и стремительно подошел к столу, заставив Хауса невольно слегка податься назад.
- Видимо, для того, чтобы дать тебе возможность еще раз проверить, как много ты можешь выкинуть так, чтобы я сохранил свои чувства к тебе! Я не знаю, сколько там проверок еще приготовлено тобой, но лучше бы тебе притормозить, черт тебя возьми! Раньше ты доставал меня только на работе и иногда после, но теперь, мать твою, мы живем вместе, мы спим вместе, мы работаем вместе – и ты не даешь мне вздохнуть ни на секунду. Это перебор, Хаус! Жизнь с тобой и без того достаточно сложная, и мне не нужно, чтобы ты специально добавлял еще неприятностей!
- Потому что тогда тебе надоест еще раньше, чем это и так произойдет? – любезно подсказал Хаус.
Уилсон с грохотом хлопнул раскрытой ладонью по столу.
- Заткнись! Не знаю уж почему именно сейчас ты решил, что стоит перестать мне доверять, но… - он осекся и замолчал.
Уилсон выпрямился, поправил по привычке халат, сдвинул браслет часов. Взгляд у него был отстраненным и задумчивым, как у человека, который о чем-то очень напряженно думает.
- Кадди, - наконец, тихо сказал он. – Я пришел сюда потому, что меня попросила Кадди. Она хочет, чтобы ты оставил эту пациентку другим врачам, на наркологию. У нее есть новый пациент для тебя.
- Я не собираюсь брать нового пациента, - раздраженно огрызнулся Хаус, который подозревал, что у Уилсона головоломка сошлась. Причем сошлась не так, как хотелось бы ему, Хаусу. – Я не уверен, что это патомимия.
- Да как будто мне есть до этого дело… - медленно ответил Уилсон и, наконец, ушел, отчетливо хлопнув дверью.

Команда Хауса в соседней комнате разбирала какие-то результаты анализов, новые и старые, и была так поглощена этим занятием, что только неисправимый оптимист мог бы поверить, что они не заметили настроя, с которым Уилсон покидал кабинет Хауса.
- Он не согласился отказаться от пациентки? – спросила Кэмерон.
Уилсон отрицательно покачал головой.
- Нет.
- Интересно, на свете есть еще один такой Хаус? – против воли с гордостью улыбнулась девушка.
- Если есть, - хмуро ответил Уилсон, - пусть не звонит мне: с меня вполне достаточно одного.



~ ~ ~
1. Гигантское врожденное пигментное пятно, занимающее большую часть поверхности тела и склонное в ряде случаев к озлокачествлению.

@темы: Доктор Хаус, Доктор Уилсон, Фанфик, NC-17, Слэш