Все новое - хорошо забытое старое.

[Scheinbar]

На мой взгляд - одни из самых удачных фотографий.

@темы: Доктор Хаус, Доктор Уилсон

---

Кто-то просил Хилсон?

[Createress]

//
Автор: Createress
Бета: Не в этот раз
Рейтинг: PG-13
Размер: мини
Пейринг: Уилсон/Хаус
Жанр: Drama, Romance
Отказ: Ну, я бы написала, что все мое - но вы же все равно не поверите, правда? Так что, персонажи, события и места, чьи названия покажутся вам знакомыми, принадлежат тем, кому принадлежат
Аннотация: Мы не всегда можем получить то, что хотим...
Комментарии: Название этого фика - не издевательство над читателями, таким образом в историях болезни помечается, что все предыдущие назначения должны быть отменены.
Автор - чукча-писатель, но ни разу не чукча-миниатюрист, так что, честно говоря, это не "мой любимый размер, Пятачок".
Предупреждения: слэш, OOC
Статус: Закончен

- Уилсон...
- Мммм… он спит, - отзывается тот сквозь дрему, вырванный из того самого состояния, когда не хватает всего пары минут, чтобы окончательно заснуть.
- Уилсон! – зовет Хаус погромче, подкрепляя свое обращение шлепком журналом, свернутым в трубочку. – Что ты думаешь о фетишах?
- Хаус, если ты собираешься не просто читать украденный у Кадди журнал, лежа в постели со мной, когда я, заметь, уже сплю, но и комментировать вслух особо понравившиеся статьи, то почему бы тебе не перебраться в гостиную? Там есть прекрасный диван, лампа, и там тебя никто не будет пинать.
- Пинать? – переспрашивает Хаус, и тут же получает довольно ощутимый толчок локтем под ребра. Даже сонный, Уилсон не забыл, что его ногу тревожить нельзя. – Как это на тебя похоже – сразу переходить к грубым физическим методам воздействия, вместо того чтобы объяснить словами. Ну и все же, что ты думаешь о фетишах?
Уилсон вздыхает, чувствуя, что от раздражения окончательно проснулся, и поворачивается к полусидящему Хаусу. Со стороны Уилсона лампа погашена, со стороны Хауса включена, Уилсону хотелось сразу уснуть, Хаусу хотелось почитать. Можно было и так догадаться, что из этого выйдет.
- О чем ты говоришь? Тебя вдруг заинтересовал фетишизм как психическое расстройство?
- Да нет же. Не о фетишизме, а о фетишах. Знаешь, такие штучки, которые заводят...
- Я знаю, что такое фетиши, - поспешно перебивает Уилсон. – С чего тебя вдруг заинтересовали мои?
- Здесь написано, что «для полной гармонии в постели необходимо знать фетиши партнера, которые могут быть звуковыми, зрительными, обонятельными или осязательными. Первый тип больше характерен для женщин, второй…»
- Хватит, - молит Уилсон, - пощади. Давай сойдемся на том, что у нас и так полная гармония в постели.
- Ну, а все-таки? – через паузу, за которую в душу Уилсона успевает закрасться слабая надежда на тишину, спрашивает Хаус. Уилсон опять вздыхает, недоумевая, как он мог забыть, что его друг - обладатель воистину ослиного упрямства. И ведь не отмахнешься теперь, что, мол, это личная жизнь, и Хауса она не касается.
- Уилсон?
- Погоди, я думаю, - не столько отзывается, сколько огрызается Уилсон, прикрыв глаза и теребя в пальцах край заношенной футболки Хауса. Внезапно на лице Джеймса появляется улыбка. – Это, - сообщает он, сильнее натягивая футболку.
-Это? – переспрашивает Хаус, скосив глаза на собственную футболку с очередным лозунгом из бунтующих 60-х. – Ну, автор «Боже, благослови траву», конечно, будет польщен, но...
- Да не эта футболка, - смеется Уилсон, мягко отбирает у любовника злополучный журнал, перегибается через Хауса, чтобы погасить лампу, и тянет того к себе, умудрившись попутно еще и укутать одеялом. Он давно усвоил, что иногда с Хаусом проще справиться, вообще не вступая в дискуссии, - а в принципе твои футболки, те самые, которые огромные и тебе не по размеру.
- Почему? – задает новый вопрос Хаус, привычно устраиваясь рядом с Уилсоном.
- Не знаю, - отмахивается тот, - меня заводит, когда больше на тебе ничего нет и хочется задрать футболку или запустить под нее руки. Все, доволен?
- Постой-постой, а на работе это тоже действует?
- Иногда. Спокойной ночи, - отвечает Уилсон, улыбаясь на воодушевление Хауса.
Хаус тоже закрывает глаза, ощущая, как ладони Джеймса пробираются под футболку. Кажется, у фантазии о сексе на рабочем месте появится еще один штрих. Ну, учитывая, что у Уилсона (в чем он, конечно, никогда не сознается) уже есть опыт такого рода, то, возможно, когда-нибудь они и опробуют эту фантазию на деле.
Хаус неразборчиво что-то бурчит в ответ, зная, что богатая фантазия Уилсона позволит ему истолковать это как пожелание спокойной ночи.

*

Уилсон ему встречный вопрос не задал – то ли спать очень хотел, то ли разговор о фетишах его не увлек.
В любом случае Хаусу и раздумывать не пришлось бы – он очень точно знает, что является фетишем для него.
Несмотря на глупые комментарии в идиотском журнале Кадди (который, кстати, он ей так и не вернул), его фетиш определенно звуковой. Тихий звон пряжки ремня Уилсона, когда тот его расстегивает.
Никакого смысла тут нет, но это не меняет того факта, что у Хауса встает от одного этого звука. Для него это как сигнал к началу, заставляющий предвкушение охватывать тело. Как гаснущий свет в зале заставляет замирать в ожидании фильма. Как три удара колокола возвещают о начале греческой трагедии.
Потому что каждый раз, когда тело полно предвкушения, в неутомимый мозг закрадываются мысли о том, сколько раз Уилсон вот так расстегивал этот ремень перед тем как лечь в постель с кем-то другим.
Он не подозревает Джеймса в измене ни одной секунды – Уилсон, он слишком… слишком Уилсон, чтобы так поступить, но мысли о тех, кто был в его жизни и в его постели до Хауса, все равно не отпускают. Это тоже не имеет смысла, но на ревность, как и на возбуждение от фетиша, рациональные доводы не действуют.
Когда Уилсон в очередной раз расстегивает ремень, и пряжка тихо звякает, Хаус не выдерживает.
- Откуда у тебя этот ремень?
- Что? – несколько мгновений осмысливает Уилсон его вопрос. Очевидно, мысли его уже о более приятных занятиях. - Джули подарила.
- Тебе нужен новый, - говорит Хаус, пока Уилсон забирается к нему под одеяло и тянет его к себе.
- Мммм… - неопределенно отзывается тот, скорее всего, вообще не слушая, о чем идет речь, и ища губами рот Хауса.

*

Ровно через два дня Хаус приходит в кабинет Уилсона с таким заговорщицким видом, что у того сразу возникают дурные предчувствия, которые только усиливаются, когда Хаус достает из-за спины небольшой картонный пакет из модного магазина одежды.
- Это тебе.
- Там мина-лягушка? – осторожно интересуется Уилсон, забирая пакет.
- Это ремень, - бурчит Хаус, привычно глядя в пол и опершись обеими руками на трость.
- У него пряжка в виде значка супермена?
- Нет.
- Он украшен розовыми стразами?
- Нет, - уже раздраженно отзывается Хаус.
- А в чем тогда подвох?
- Я, знаешь ли, имею право быть милым с человеком, с которым сплю.
- Имеешь, но пользуешься ты этим правом редко, - замечает, улыбаясь, Уилсон и открывает-таки пакет. Свернутый ремень, действительно, вполне классический, из гладкой кожи, с прямоугольной пряжкой черненого металла, стильный, ничуть не броский.
Хаус его, конечно, выбирал не сам. Продавец в том магазине оказался вполне компетентным, хотя полные ужаса взгляды, которые он кидал на оранжевые кроссовки Хауса, не столько забавляли, сколько раздражали.
- Спасибо, - все еще улыбается Уилсон, по-прежнему в какой-то мере подозревая подвох, и, предусмотрительно оглянувшись на окна, которые закрыты жалюзи, обнимает Хауса, чтобы поцеловать. – Что мне делать со старым? – вслух спрашивает Уилсон, сменив ремни.
- Отдай мне, - живо отвечает Хаус. – Повешу на нем Формана.
- Зачем он тебе? На самом деле? – смеется Уилсон.
- Сожгу на заднем дворе больницы, конечно.
Уилсон снова смеется.
Хотя на этот раз Хаус вполне серьезен.

*

Звонок телефона разрывает тишину их вечерней квартиры так резко, что Хаус, смотрящий вместе с Уилсоном фильм, устроившись на диване, чувствует, как Джеймс вздрагивает.
- Джеймс Уилсон, - говорит мужчина в трубку мобильного телефона, и через мгновенье его лицо расслабляется. – А, Бонни, привет.
- «А, Бонни, привет»! – особенно противным голосом тихо передразнивает его Хаус.
- Куда приехать? Извини, Бонни, я сейчас выйду в другую комнату, а то тут рядом со мной сидит злобный лепрекон.
Джеймс, и в самом деле, обдав Хауса неодобрительным взглядом, выходит с телефоном в спальню. Возвращается он через пару минут.
- Бонни просит забрать ее из аэропорта – рейс задержали, а она не хочет сидеть все это время в зале ожидания.

*

В личном списке Хауса по уровню раздражающего воздействия Бонни, занимавшая некую среднюю позицию, выходит в десятку финалистов, воскликнув: «О, я и не думала, что наш диван будет так здорово смотреться в твоей гостиной, Хаус».
Этот диван – единственное «приданное» переехавшего к Хаусу Уилсона. От продавленной хаусовской кушетки онколог отказался наотрез - заявил, что такое посадочное место может привести к артриту, артрозу и остеохондрозу, сообщил о недавно найденной связи между старыми кушетками и возникновением рака прямой кишки, а также намекнул, что именно они являются причиной большей части самоубийств в мире. В принципе, Хаус ничего против дивана не имеет. До тех пор, конечно, пока Бонни не прощебетала что-то про «наш диван». С этого момента Хаус становится личным врагом этого предмета мебели.
Интересно, как Джули мирилась с присутствием в их с Уилсоном жизни дивана, который когда-то был свидетелем счастливого союза Джеймса и его бывшей жены? Или нормальные люди о таких вещах не задумываются - только он, Хаус?
Бонни рассказывает какие-то свои новости, перемежая их болтовней о полете и о том, как ей повезло, что Уилсон живет здесь и не отказался ее забрать. Джеймс слушает ее болтовню с тем, хорошо знакомым Хаусу, участливым видом, с каким выслушивает очередных шарлатанов от медицины, которых в онкологии развелось больше чем протоонкогенов. Но мысли его где-то далеко, и никакого дела до собеседника ему нет. Разговор его не злит и не радует, он ему просто безразличен.
А когда Уилсон, якобы полностью поглощенный рассказом бывшей жены, берет Хауса за руку, крепко переплетая пальцы, тот против воли ощущает, что простой жест здорово греет и самолюбие, и душу. Вот если бы еще только не этот диван…

*

Через два с половиной часа Уилсон отвозит Бонни назад в аэропорт.

*

Через две с половиной недели Уилсон и Хаус привозят из магазина новый диван.

*

Когда Уилсон, расплатившись с грузчиками, смотрит, как диван вписался в обстановку гостиной, он вдруг спрашивает Хауса:
- Ты что, хочешь уничтожить все, чего когда-либо касались мои пассии? На чем могли остаться их генетические отпечатки?
Вопросы его звучат беззаботно, но они показывают, что Уилсон не перестает обдумывать поведение Хауса.
- Не только отпечатки, - отвечает тот, откидывая крышку фортепиано, - даже простые миазмы.
Уилсон смеется, но неясное подозрение, что Грэг все же не шутит, закрадывается в его душу.

*

Лежа на обновленном диване рядом c Уилсоном, приходящим в себя и пытающимся совладать с дыханием, Хаус думает, что, в принципе, ничего страшного не происходит. В конце концов, делать Уилсону подарки оказалось приятно, и новый диван тоже очень недурная покупка.
Так что все в порядке.

*

Когда приходит весна, она ознаменовывается для Хауса новым пациентом, который практически не в состоянии ходить, потому что не чувствует ног. В какие-то моменты Хаус ему почти завидует, потому что он-то свои ноги прекрасно чувствует. Ту, которую, по ощущениям, черти методично обмазывают кипящей смолой и поджигают, особенно. Он не принимает викодин уже три недели.
Когда Уилсон зовет его обедать, Хаус рычит, что не может, потому что у него, видите ли, пациент, который может умереть и которому нужен хороший врач.
Хаус врет. Пациент не умирает, просто не чувствует ног, а даже от очень хорошего врача мало толку, если он сидит и без малейшей идеи бьет мячиком об стену. Просто Хаусу так больно, что хочется на кого-нибудь рыкнуть, а вся команда, как назло, куда-то разбежалась.
Уилсон пожимает плечами и говорит, что зайдет позже.

*

На самом деле, не такая уж это проблема для Уилсона найти с кем пообедать, и когда Хаус это понимает, ноги сами несут его в столовую. Так и есть, с Уилсоном сидит отоларинголог и смеется, запрокидывая голову и показывая красивые, отбеленные зубы, пока Уилсон что-то рассказывает. Отоларингологу смешно.
Ничего странного тут нет – Уилсону это несложно, он и Хауса умудряется рассмешить.
Отоларинголог высокий блондин, и на вид ему лет тридцать пять-сорок. Имени его Хаус не смог бы вспомнить даже под страхом смертной казни.
Встают из-за стола они одновременно. Брови Уилсона чуть вздрагивают, когда он видит в дверях Хауса, и онколог останавливается рядом. Его приятель, кивнув Хаусу, проходит дальше и, уже отойдя, оборачивается.
- Кстати, как машина, Джеймс?
- Отлично, спасибо, - отзывается тот с усталой улыбкой.
- Машина? - уточняет Хаус со ртом, набитым принесенным ему сэндвичем, когда они возвращаются по своим отделениям.
- Он помогал мне выбирать чехлы на сидения.
- Ты спал с ним? – напрямик спрашивает Хаус.
Уилсон молчит, и это уже ответ.

*

На самом деле, это ответ настолько прямой и очевидный, что Хаус искренне недоумевает, зачем Уилсон той же ночью, когда они уже все закончили и уже засыпают, вдруг безо всяких предисловий говорит:
- Да, я с ним спал. У нас была короткая интрижка сразу после моего развода. Все давно кончено.
И на какую-то секунду злость на ненужную откровенность Уилсона так сильна, что Хаус почти ненавидит его за произнесенную вслух бессмысленную правду, которую он не хотел слышать. Сейчас он вполне понимает, за что окружающие не любят его самого.
Только в этом тоже нет смысла.
И вообще, ни в чем, включая назначенную больному биопсию мозга, нет смысла в этот нелепый понедельник.
Правда, секс, как всегда, хорош.

*

Что у его пациента нейроборрелиоз, Хаус понимает за пару секунд перед тем как уснуть.
Ну, возможно, в этом есть смысл.

*

В среду чехлы на креслах в машине Уилсона залиты томатным соком.

*

В пятницу они покупают новые на деньги Хауса, о чем ему несколько злорадно напоминает Уилсон.
Хаус совсем-совсем не против.

*

Хаус вовсе не хочет, чтобы мир Уилсона полностью замкнулся на нем одном. То есть это, возможно, было бы приятно и, конечно, польстило бы чувству собственника, но Уилсон будет не Уилсон, если перестанет утешать всех страждущих и болящих в радиусе полумили вокруг себя. Это последнее, чего желал бы Хаус.
Он хочет только, чтобы, глядя на него и Уилсона, никто не думал бы про себя: «А, тебе нравится спать с ним… тоже?..»
Хаусу не кажется, что он хочет слишком много.

*

Он все еще думает об этом, когда находит у Уилсона на столе приглашение занять вакансию заведующего онкологическим центром в окружной больнице штата Виржиния. Уилсон об этом ничего не говорил.
- Ты уже ответил им?
Джеймс поднимает глаза, чтобы посмотреть, что там откопал Хаус, и снова прячется в гору бумажной работы.
- Еще нет. Хотел написать вечером.
- Что написать, Уилсон?
- Отказ, конечно.
Хаус смотрит на письмо, потом на закрывшегося бумагами Уилсона.
- Почему?
Судя по письму денег там будет больше, а обязанностей меньше, чем в Принстоне.
- Ты ненавидишь переезжать, - кратко отвечает Уилсон.
Ответ этот радует – приятно знать, что ты на первом месте. Общее направление разговора несколько обескураживает.
- Но тебе хотелось бы работать там? – настаивает Хаус.
- Это было бы интересно, - сдержанно отвечает Уилсон. – Это большой центр с разнообразными случаями, и там вводят все новейшие методы лечения. Кроме того, там ведут скрининговые программы для раннего выявления онкологических заболеваний.
Раннее выявление, конечно. Хаус кивает сам себе. Вот что заставило Уилсона держать это приглашение на столе, а не ответить вежливым отказом сразу же. Ранняя диагностика – это излечиваемость выше на тридцать процентов. Тридцать процентов – это почти каждый третий пациент.
- Почему они позвали именно тебя? Ты знаком там с кем-то?
- Нет-нет. Их прежний заведующий читал мои статьи и слышал доклады на конференциях. Он уходит на пенсию и предложил меня на этот пост.
Хаус откидывается в кресле и закрывает глаза. В оконное стекло начинает колотить сильнейший весенний ливень. Хауса это не волнует, он уверен, что у Уилсона специально на этот случай где-нибудь в кабинете припасен зонт.
- Соглашайся, - говорит Хаус, не открывая глаз.
Рука привычно трет привычно ноющее бедро.
- А ты, Хаус?
- У них же есть услуга «размещение партнера»…
- Я созванивался с ними по этому поводу, - проговаривается Уилсон. Хаус открывает глаза, чтобы с интересом взглянуть на него, и онколог слегка краснеет. – За такие деньги я должен был поинтересоваться. Такой вакансии, как здесь, в Виржинии нет, они готовы предложить тебе место на сортировочно-диагностическом отделении.
Хаус смотрит на залитое дождевой водой стекло.
- Соглашайся.
- Хаус, ты слегка проиграешь в деньгах и сильно проиграешь в должности.
- Я не очень гонюсь за ступеньками в карьерной лестнице. Нога не позволяет, знаешь ли. Соглашайся, Уилсон.
Хаус смотрит в окно, Уилсон смотрит на него.
- Поехали домой, - говорит Хаус.
- Хорошо. Сейчас только достану зонтик.

*

Вечером Уилсон ждет, пока Хаус закончит играть, и спрашивает:
- Ты уверен? Я напишу им о согласии?
- Пиши.
- Наверное, так лучше всего, - замечает Джеймс, ласково скользя рукой по плечу Хауса, когда проходит мимо. – В Виржинии есть крупная клиника для помощи избавляющимся от лекарственной зависимости.
Хаус все еще не принимает викодин, и иногда знакомая до фантомов оранжевая баночка ему даже снится. Однако теперь, по прошествии почти трех месяцев, Хаус начинает верить, что, возможно, у него действительно получится бросить окончательно. Возможно, Уилсон прав, и немного помощи не повредит, но Хаус радуется не этому. И не тому, что «Virginia is for lovers». А тому, что там Уилсона никто не знает.

*

Он все еще радуется, когда собирает вещи. Как ни странно, барахла, которое надо забрать с собой из кабинета, у Хауса скопилось немало. Он обдумывает, не стоит ли ему содрать со стены белую доску, но это как-то совсем глупо, и Хаус ограничивается тем, что сгребает в очередную коробку все маркеры.
Кадди, конечно, расстроена. На онкологическом отделении еще со вчерашнего дня устроен Великий Плач, к которому разрешено присоединяться всем желающим с других отделений. На диагностическом – тихо. В том, прежнем, составе оно просто исчезает. Чейз уезжает из Нью-Джерси, и Хаус готов биться об заклад, что Кэмерон уедет с этим блондинчиком. Форман остается главой диагностического отделения, и уже есть новые претенденты на работу здесь – Форман болтал о каких-то тестах, с помощью которых будет отбирать кандидатов. Хаус очень надеется, что это будут не тупые бумажки с вопросами типа: «Назовите допустимый диапазон концентрации ионов кальция в крови» или «С помощью каких анализов диссеминированную красную волчанку можно дифференцировать от дискоидной?». Сам он думает, что сумел бы сделать очень нетривиальные испытания для претендентов. Впрочем, возможно, такой случай ему еще представится. Что-то подсказывает гениальному диагносту, что сортировочно-диагностическое отделение окружной больницы штата Виржиния ждут большие перемены.
Хаус кидает в коробку йо-йо и думает, что это все не должно быть грустно. Обычный круговорот вещей в природе. Обводит взглядом разгромленный кабинет и идет смотреть, как там дела у Уилсона, и действительно ли тот собирается брать с собой всех подаренных ему плюшевых мишек. Балконная дверь заставлена коробками, приходится хромать через коридор.
В кабинет онколога не зайти, там и так полно народу – врачи, студенты, медсестры, ординаторы – поэтому Хаус просто смотрит через стекло двери, как Уилсон в наполовину разобранном кабинете проверяет, все ли правильно записали его телефон: мобильный, домашний, рабочий, его адрес, е-мэйл и что-то еще.
- Ничего не выйдет, Хаус, - говорит бесшумно подошедшая сзади Кадди. – Просто ничего не получится. Тебе надо вставить ему новое сердце, чтобы добиться того, чего ты хочешь.
Она уходит, не дождавшись его реакции.
Хаус же возвращается складывать оставшиеся вещи, и еще целых три с половиной минуты он всерьез обдумывает, не удастся ли, в очередной раз смошенничав с бумагами, поставить Уилсона в очередь на пересадку сердца.

Конец.

@темы: Доктор Хаус, слэш, Доктор Уилсон, PG13, fanfiction

---

драбблы

[satura schwein]

доброго времени суток уважаемым коллегам-хилсонистам)))
скромный мой вклад в собщество - драбблики, числом два

Автор: mechanical_animal
Категория: слэш
Жанр: POV, Drama
Рейтинг: R, G
Персонажи: Хаус, Уилсон

* * *

Больно, больно… Больно видеть тебя каждый день. Больно слышать твой голос – и умирать каждую проклятую секунду, изводя себя фантазиями о том, как звучал бы он, прерываясь от желания. Больно ломать себя, в который раз не удержавшись от быстрого взгляда на твои запястья, к которым так хочется прижаться губами… а потом напиваться в одиночестве, утопая в жалости и презрении к себе.
Страшно, так страшно… Страшно, когда ты в упор смотришь на меня – и я никак не могу понять, что же спрятано там, глубоко внутри твоих прекрасных глаз. Кажется, вот-вот… еще немного… и этот последний маленький шаг будет сделан, и я увижу то, что ты так старательно прячешь… Но ты отводишь взгляд, и снова все внутри меня сжимается, и я думаю, что больше не смогу этого выносить, больше не выдержу… и мне страшно.
Невыносимо, это невыносимо… Невыносимо любить тебя, невыносимо беспрестанно контролировать себя, отпуская лишь на мгновение… когда твое имя срывается с пересохших губ, знаменуя очередную одинокую разрядку. Нечеловеческим усилием воли отвечать на улыбку – ничего не значащей улыбкой, на шутку – невинной шуткой, на колкость – дежурной колкостью, когда каждый нерв натянут до предела и последняя клеточка в измученном теле захлебывается отчаянным беззвучным воплем… невыносимо.
И – до чего сладко… Сладко терпеть эту муку, разрываясь от безысходности. Сладко представлять твои пальцы на моих бедрах, покрытые испариной плечи, два пиджака, брошенных рядом… Забыв про очередного пациента, выйти на балкон, подставляя лицо теплому ветру и один-единственный раз позволить себе думать о твоих синих глазах… позволить себе надежду.


* * *

- Какого черта?!
Он смотрит на меня с едва сдерживаемым раздражением.
- Это не смешно!
- Еще как смешно.
- Ты переходишь все границы!
- О, я еще и не начинал!
К раздражению примешивается изрядная толика злости.
- С чего ты решил, что можешь столь беспардонно лезть в мою личную жизнь?!
Не могу видеть тебя с ней
- С того, что ты идиот! Разменял четвертый десяток, а так и не научился отделять зерна от плевел… тебе просто необходим дружеский совет.
- Ах да, я и забыл, что ты - безусловный лидер этой больницы во всем, что касается отношений между людьми… Может тебе провести серию мастер-классов «Как стать высокомерным подонком за десять дней»?!
- Отличная мысль, немедленно поговорю с Кадди – я насмешливо улыбаюсь, глядя как темнеют его карие глаза. Он сжимает зубы, делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться, и швыряет на стол папку, которой возмущенно размахивал перед моим носом.
Не смотри так, не надо
- Почему, Хаус? Это что, какая-то новая извращенная игра? Тебе мало твоих диагностических загадок и в качестве очередного квеста ты избрал меня? Надоело вытирать ноги о свою команду, и решил потренироваться на лучшем друге? Или снова перебрал с викодином?
Я в упор смотрю на него, резко разворачиваюсь и хромаю прочь, до боли сжимая рукоять трости.
Потому что я люблю тебя.

@темы: Доктор Хаус, Доктор Уилсон, fanfiction

---

[Хилсономания]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Эйни Птичка-Синичка]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Так как Админа нет

[Dragon with grey eyes]

Я говорю Вам о том, что я новый модер сообщества.
Модер я строгий, но справедливый.
Следить буду за тем чтобы вы теги проставляли и не ругались)
Будем дружить?)

Hilson by ~Matuks on deviantART

Голосуем)

Вопрос: Хотите ли вы конкурс?)

1. Да		28	(82.35%)
2. Нет		6	(17.65%)
Всего:		34

@темы: Доктор Хаус, слэш, Доктор Уилсон, фанарт, Организационное

---

фан-вид House/Wilson " L-O-V-E"

[Alisa060290]

Название: " L-O-V-E"
Автор: Я
Пейринг: А какой еще может быть
Музыка: Nat King Cole "LOVE"
От автора: хотелось сделать очень позитивное видео)))))
скачать: narod.ru/disk/18107321000/%D1%85%D0%B8%D0%BB%D1...

@темы: Доктор Хаус, слэш, Доктор Уилсон, фанвидео

---

Многоуважаемые участники сообщества)

[Dragon with grey eyes]

Я давно хотела пересмотреть Хауса, но не всего, а лишь наиболее Хилсовые серии)
Можете подсказать какие серии мне пересмотреть?)

@темы: Доктор Хаус, Доктор Уилсон

---

Итак!

[Хилсономания]

Так как у нас была просто огроменная куча участников феста ко дню всех влюбленных, то перед сообществом стоит труднейшая задача: а кого же выбрать?
Шучу.
Жалко, что фест прошел мимо нас, ребята.

Автоматический победитель:  AnimBilla.
Поздравим победителя!!

@темы: Фест ко дню Святого Валентина, Организационное

---

Your heart is bleeding

[Kerzenlicht]

Очень рада, что появилось такое сообщество. Рискну выложить свой фанфик. Это мой первый фанф по Хилсону))

Название: Your heart is bleeding
Автор: Kerzenlicht (Ариадна)
Бета: Нет,но нужна
Пейринг: Хаус/Уилсон
Рейтинг: PG
Жанр: Ангст, драма
Размер: Мини
Дисклаймер: персонажи не мои
Саммари: переживания Уилсона.

Who are you fooling?
Your heart is bleeding
Who do you think you are?

No cars facing our way
No cars, no cars
We’ll all melt away,
Like ice in your hand, your hand
My, you have grown, you were left alone
I cant help myself

(People in planes - Light For The Deadvine)


«…Все хорошо. Хаус вернулся. Он изменился. Смог перебороть себя и сделать непростые шаги на пути к излечению. Он не сорвался и не начал опять принимать викодин. Я смог перебороть себя и отказать лучшему другу в помощи, когда он звонил из «Мейфилда». Видит Бог – это было нелегко. Но я не жалею, что сделал так и думаю, что Хаус понял меня… Он смог разобраться в себе и пытается изменить свою жизнь к лучшему. Я надеюсь…
Так отчего на душе так тоскливо? Может быть оттого, что я никогда не был по-настоящему счастлив? Были короткие и яркие вспышки радости, удовольствия, и казалось – вот оно, счастье. Но эти моменты проходили, и оставалась пустота, гнетущее одиночество…
Я был способным, подающим надежды студентом медицинского университета. Закончил его с отличием. Еще во время учебы в университете женился. Я был полон надежд и имел множество планов на будущее. Хотел спасать людей от рака, иметь счастливую семью, большой дом и машину, сделать карьеру… Но годы шли и мечты мои разбивались, как морские волны о каменный берег. Оставались только брызги соленой воды. Я развелся с первой женой и женился во второй раз. Мой младший брат ушел из дома и стал бродягой. Я развелся со второй женой и женился в третий раз. Потом развелся и с третьей женой. Я пытался заполнить душевную пустоту алкоголем и мимолетными интрижками, из-за которых и разваливались мои браки. Я любил всех этих женщин, но быстро охладевал к ним. Единственная женщина, которую я любил по-настоящему – мертва.…
Да, я сделал неплохую карьеру – стал заведующим отделением онкологии. Но большая часть моих пациентов умирает, оставляя болезненные раны в моем и без того израненном сердце. Я думал, что со временем я привыкну к тому, что мои пациенты умирают. Но к этому привыкнуть нельзя, и каждый раз мое сердце болезненно сжимается…
Мне уже 40 лет, и чего я в этой жизни достиг? У меня нет ничего, кроме этой ненавистной работы, где каждый день я подписываю людям смертные приговоры, и единственного друга, несчастного одинокого гения, инвалида, который борется с зависимостью….
Душа переполнена болью и израненное сердце кровоточит… И никакие антидепрессанты не помогают…»
Хаус зашел в кабинет Уилсона. Его друг сидел неподвижно и смотрел вперед невидящими глазами, которые казались черными от наполнившей их боли. Он не заметил, как Хаус вошел и даже не посмотрел в его сторону.
- Играешь в «замри»? Или тебя превратили в каменное изваяние? – весело спросил диагност.
Уилсон вздрогнул и поднял глаза на друга. Что-то во взгляде Джеймса насторожило Хауса. Черная пропасть, на дне которой плещется отчаяние.
- Что случилось? – мягко спросил он, внимательно глядя на Уилсона
- Я в порядке, - ответил Уилсон. Голос его прозвучал тихо и безжизненно.
- Мне надо работать, - добавил он.
Хаус пожал плечами, бросил еще один настороженный взгляд в сторону друга и покинул кабинет.

Дождь лил весь день, не переставая. Был уже девятый час вечера и мрак за окном сгущался. Онколог встал, потянулся и подошел к окну. Затем он начал собираться домой. В соседнем кабинете еще горел свет, но Уилсон решил не заглядывать туда. Ему не хотелось никого видеть и ни с кем разговаривать. Джеймс спустился на стоянку и сел в свою машину.
Уилсон вел машину автоматически. Он смотрел прямо перед собой, но ничего не видел.
«.. Малышка Лили Картленд… Ей недавно исполнилось десять… Умерла сегодня после обеда от лейкемии… Конечно, я не виноват в ее смерти. Что я мог сделать? Но по чему-то от этого не легче…
Молодой, талантливый боксер Джон Сэтби… Опухоль мозга… Неоперабельная…
Жить осталось около трех месяцев… Подавал большие надежды… Собирался принимать участие в чемпионате мира…Как он смотрел на меня, когда я сообщил ему диагноз! Взрослый, сильный парень в мгновение превратился в потерянного, беззащитного ребенка…»
Шум дождя, темнота… Скользкая дорога и пронзительный визг тормозов в тишине…
Оглушительный удар и звон бьющегося стекла и вот, кругом опять тихо. Только капли дождя с тихим шорохом падают на землю.

Резкая головная боль. Постепенно мрак пред глазами рассеялся и Джеймс увидел, что он съехал с дороги и врезался в дерево. Лобовое стекло было разбито вдребезги. Руки и лицо в крови. Джеймс осторожно ощупал себя, проверяя все ли в порядке. Болели ребра, а в голове шумело, но никаких переломов вроде не было. Машина, кажется, тоже не сильно пострадала, поэтому Уилсон решил добраться до дома самостоятельно.
Он аккуратно развернул покалеченный форд, заехал обратно на дорогу и отправился домой.

Хаус в десятый раз набирал номер Уилсона. Но телефон был отключен. Он уже несколько раз звонил Кадди. Она сказала, что камера на стоянке зафиксировала, как в 20:35 Джеймс сел в машину и уехал. Сейчас уже половина двенадцатого, а его еще нет.
Хаус продолжал сжимать трубку в дрожащих руках.
«Какого черта? Куда он пропал? Надо было зайти за ним и ехать домой вместе…
Что могло случиться? Может он в бар зашел? А телефон мог разрядиться… В полицию звонить еще рано»
Нога, не болевшая весь день, начала ныть.
Тут раздался звонок в дверь. Хаус вскочил и, забыв о больной ноге, побежал открывать.
За дверью стоял Уилсон. Мокрый и весь в крови. Он еле держался на ногах.
Несколько секунд Хаус стоял и расширенными от изумления и ужаса глазами смотрел на друга. Потом он пришел в себя и затащил друга в квартиру.
- Что случилось? – спросил Хаус, чуть дрожащим от волнения голосом.
- Авария, - хрипло ответил Джеймс.
- Ты идиот, - заметил Хаус, обрабатывая раны, - Не мог дождаться меня? Поехали бы вместе, если ты так устал, что засыпаешь на ходу. Сомневаюсь, что в тебя вечером, на полупустой дороге кто-то врезался. Тебе надо наложить швы.
- Я не заснул. Но почему-то врезался в дерево. Не хочу в больницу.
- Мало ли, чего ты не хочешь, - фыркнул Хаус, - Я сам не смогу остановить кровотечение. Вызову парамедиков.
Скорая приехала быстро. Врачи наложили Джеймсу несколько швов на лице и на руках, дали обезболивающее и уехали, оставив больного на попечении известного диагноста.
Джеймс сидел на кровати по пояс раздетый. Его голова и руки были забинтованы. На теле было множество порезов и ушибов, но он почти не чувствовал физической боли. Боль была только в его застывших темных глазах, - душевная боль.
Хаус присел рядом и осторожно обнял друга за плечи.
- Тебе больно, - тихо сказал он, - И я не могу ничего сделать.
Уилсон не ответил.
- Просто оставайся со мной! Слышишь? Не уходи в себя, не отдаляйся! Не уходи, ведь у меня нет никого, кроме тебя! Мне больно видеть, как ты страдаешь! – кричал Хаус, тряся друга за плечи.
Джеймс слабо улыбнулся и прошептал:
- Я тебя никогда не брошу. Ведь у меня нет никого, кроме тебя…

@темы: Доктор Хаус, Доктор Уилсон, G, fanfiction

---

Чудесные баннеры теперь наконец с кодом для вставки)

[Хилсономания]

Баннер намбер уан:

Код для вставки:

<a href="http://www.diary.ru/~hilsonomania/" target=_blank><img src="http://s15.radikal.ru/i188/1002/41/b58c0a8a7375.gif"> </a>

Баннер намбер ту:

Код для вставки:

<a href="http://www.diary.ru/~hilsonomania/" target=_blank><img src="http://static.diary.ru/userdir/1/2/4/1/1241406/51677307.jpg"> </a>

Маленькая просьба: пожалуйста, если распространяете, делайте это с умом, не нужно пихать их куда ни попадя, потому что слава сообщества с людьми, не знающими правил, нам вовсе не нужна.

@темы: Организационное

---

Господа и дамы!

[Scheinbar]

Я кагбе намекаю, что сегодня уже 11, и неплохо бы поторопиться с валентиновскими фиками)
А то у нас будет единогласный победитель.
Прям как выборы в нашей стране

@темы: Солнечное Утро, Организационное

---

Фетиши. Два парных фика, NC-17, R

[marina_ri]

Эти парные фики тоже были написаны год назад, сейчас, если бы я писала по Хаусу, все было бы иначе.
Но тем не менее, раз они есть - пусть будут и тут.

Название: Фетиш доктора Уилсона
Автор:  marina_ri
Герои: Грегори Хаус/Джеймс Уилсон
Рейтинг: R
Размер: мини
Жанр: romance
Таймлайн: год назад ))
Отказ: всё принадлежит Дэвиду Шору и Хью Лори.

Он беззвучно заходит в гостиную и смотрит на макушку Хауса. Хаус сидит на диване перед телевизором, транслирующим без звука шоу Опры, и перебирает струны гитары. Звуки рвут подвыпившему Уилсону душу, и он застывает, не в силах подойти ближе.
Он пристально разглядывает знакомую спину, словно в игре на память - сейчас ее закроют и попросят перечислить то, что находится под пледом: мятая выцветшая футболка, сквозь которую торчат острые лопатки, выпуклые мышцы, вогнутая, с колдобинами дорожка позвоночника. Над растянутым трикотажным воротом – полоска светлой кожи, всегда такой горячей. Шея, которую чуть закрывают лохматые полуседые волосы. Шея…
Обычно те немногие, кому нравится Хаус, замечают в нем три вещи: высокий рост, синие глаза и музыкальные руки. Новенькие медсестры, еще не сметенные ураганом фирменного хамства, с придыханием бормочут о руках, наверняка способных настраивать женщину как музыкальный инструмент, о глазах, в которых можно утонуть и потерять себя, о брутальности и харизме. Правда, они быстро переходят в своих эпитетах к чему-то, похожему на «сволочь», «моральный урод», «задница», «бесчувственная скотина», «плебей» и «жлоб». Женщины не терпят уроков жизни, приправленных чистой, ничем не замутненной правдой.
А Уилсон любит. Если честно, он сидит на этой правде, как Хаус на викодине. Впрочем, крепче. Правда, которую говорит Хаус, это героин, кокаин, кислота и, в конечном счете, морфий, обезболивающий вздрюченное, слишком восприимчивое сознание.
Уилсон не оригинален и тоже обожает синие глаза Хауса, но он один знает, что они меняют цвет. Темно-серые, когда болит нога, почти прозрачные, когда он думает о деле, голубые с искрами, когда он на дифдиагнозе заставляет свою команду соображать и выдвигать идеи. И темно-синие, почти черные, когда он кончает, сжимая зубы, не отрывая бешеного взгляда от лица Уилсона, извивающегося под ним.
Рост Хауса тоже покоряет Уилсона, потому что, чувствуя за друга ответственность ежесекундно, он каждый раз неожиданно ощущает себя маленьким и защищенным, когда Хаус, сидя на диване перед телевизором, вдруг обнимает Уилсона за плечи и сильно прижимает к себе.
Длинные пальцы Хауса – это гипноз Уилсона. Он может часами смотреть, как Хаус играет, барабанит по ручке трости, щелкает по ободку стакана с виски, вертит свою палку, ловит мячики, потирает красные, уставшие глаза, дергает вверх-вниз «собачку» молнии на мотоциклетной куртке. Уилсон, задыхаясь, извивается на этих пальцах, и благодарит неизвестных богов за то, что пальцы такие длинные и без труда задевают простату.
Шея Хауса – это необычный и оригинальный фетиш, заставляющий Уилсона забывать обо всех обидах и глупостях. Когда Уилсон, жадно ловя реакцию, вылизывает эту шею, впивается в нее губами, зубами, терзает ее языком, целует страстно, оставляя засосы, или чуть касаясь, щекоча, от чего Хаус вырывается и смеется, он чувствует себя живым, нужным и даже… Нет, он не скажет об этом Хаусу, но это так. Чувствует себя любимым.
Шея Хауса колючая под подбородком, нежная под мочкой, соленая чуть ниже и сладкая у основания. Хаус считает, что у Уилсона «пассивный вампиризм» и обещает принести ему плазму четвертой отрицательной, чтобы проверить теорию этой неизвестной пока болезни. Когда Уилсон кончает, прижимая к себе Хауса изо всех сил, стараясь впустить его еще глубже, хотя глубже, вроде бы, некуда, он жадно смотрит, как пульсирует синяя жилка на шее Хауса и вибрирует горло от его рыка.
В комнате жарко, и Уилсон, как завороженный, наблюдает за каплей влаги, стекающей на шею Хауса с седого завитка. Хаус медленно откладывает гитару, запрокидывает голову и смотрит прямо на смущенного Уилсона. Интересно, давно ли он знает, что Уилсон стоит тут, беспардонно его разглядывая? Уилсон внутренне сжимается, ожидая насмешки, но Хаус смотрит на бутылку виски в правой руке Уилсона, переводит взгляд на ведерко со льдом в левой и говорит:
- Тебе не трудно охладить мне шею? Очень жарко.
И Уилсон ведет кусочком льда по влажной коже, тут же согревая ее своим дыханием, а Хаус, вздрагивая, говорит:
- Уилсон… Иди сюда.

Название: Фетиш доктора Хауса
Автор:  marina_ri
Бета:  фаргаш
Герои: Грегори Хаус/Джеймс Уилсон
Рейтинг: NC-17
Размер: мини
Жанр: romance
Таймлайн: год назад ))
Отказ: всё принадлежит Дэвиду Шору и Хью Лори.

Он стоит на балконе, продуваемом осенним ветром, и сквозь стеклянную дверь чужого кабинета смотрит на свой самый любимый объект наблюдения. В комнате посетитель (читай «раковый пациент»), который сидит на обожаемом диване Хауса, и это страшно раздражает.
Никто не имеет права трогать его вещи! Судя по макушке, на святое покусилась пожилая женщина, а судя по выражению лица Уилсона, сидящего напротив дивана, – все не так плохо.
Уилсон отлично видит маячащего за дверью Хауса, и сильно нервничает, поскольку не знает, чего ждать. Хаус не заходит в кабинет, эффектно треснув балконной дверью об стену, не пугает бедную женщину, и от этого совсем беспокойно. Что будет дальше?
Но Хаус просто стоит и беспардонно разглядывает онколога, заставляя того изводиться в неизвестности. Он окидывает взглядом позу, выражающую сострадание и открытость, словно защищающие руки, повернутые ладонями вверх, аккуратно уложенную феном каштановую прядь волос надо лбом. И вспоминает это тело, метущееся ночью по постели, эти ладони, вцепившиеся в простыни, эти растрепанные мокрые волосы, прилипшие ко лбу.
Нет, решительно ночной Уилсон нравится Хаусу больше рабочего дневного. Впрочем, в этом, больничном, Уилсоне тоже есть свое очарование.
Чтобы понять, каков прогноз, Хаус внимательно смотрит на густые, четко очерченные брови Уилсона, словно нарисованные странной темно-коричневой тушью.
Если брови сдвинуты, образуя две легкие складки, а затем приподнимаются «домиком», как сейчас – значит, химия, операция по удалению метастазов – и вуаля! Пациент проживет еще какое-то время.
Если брови вытянуты в ровную линию и почти не принимают участия в разговоре – пиши пропало: Уилсон контролирует каждое движение, говорит тщательно продуманные слова и, скорее всего, ничем не поможет пациенту.
Однажды Хаус видел, как при разговоре с больным, Уилсон позволил себе, улыбнувшись, приподнять левую бровь. И это означало, что диагноз не подтвердился вовсе.
Старушка на диване лезет в сумку за одноразовыми платками, и Уилсон вопросительно смотрит на Хауса через ее плечо. Брови при этом странным образом и сдвинуты и подняты – выражение: «Чего тебе надо, Хаус? Видишь же – я занят!»
Хаус таинственно улыбается и отрицательно качает головой. Мол, «ничего не надо, стою тут, воздухом дышу».
Уилсон, раздраженно сузив глаза, возвращается к беседе, но Хаус видит, что он выбит из колеи. Постоянно кидаемые им взгляды на балкон содержат недоумение, страх, угрозу, раздражение и… радость. Непонятно, как ему это удается, но Хаус, не реагируя ни на одну эмоцию, продолжает пялиться на Уилсона.
Старушка явно очарована карими глазами, пушистыми ресницами, мягким ртом, из которого льются слова утешения и надежды, волнистыми волосами, хорошими манерами и отличным костюмом своего доктора. Черт побери, да вся женская половина госпиталя очарована этим! Хаус уверен, что даже Кемерон не устояла бы перед молодым онкологом, захоти он защитить и эту несчастную овечку. На самом деле, он подпадает даже под интересы Тринадцать!
Хаус давно заставил себя признаться (себе), что тоже позорно повелся на список привлекательных признаков доктора Уилсона, исключая разве что хорошие манеры и дурацкие костюмы. Он обожает, когда карие глаза зажмуриваются настолько сильно, что из-под век видна только коротенькая щетка пушистых ресниц, мягкий рот искривляется, и вместо вежливых и часто занудных речей из него доносятся хрипы, крики, требования двигаться быстрее и, еле слышным стоном, имя Хауса.
Старушка наконец ловит Уилсона на очередном неосторожном взгляде, пролетевшим над ее головой, но, пока она оборачивается с присущей старикам медлительностью и хлопотностью, Хаус, рванувшись направо от двери, оказывается вне досягаемости любопытного взгляда чужого пациента. Он от своих-то бегает.
Вслушиваясь в бормотание возобновившего монолог Уилсона, Хаус осторожно выглядывает и видит, что густые брови соединены и образуют две глубокие складки: Уилсон сердится. На него. Что ж, это легко исправить.
Хаус снова становится напротив двери и посылает Уилсону сквозь стекло воздушный поцелуй, театральный и страстный, чем сбивает его с толку, заставляя брови взлететь аж на самый лоб.
Однажды Хаус, воспользовавшись тем, что Уилсон спит после тяжелой смены, провел большим пальцем по его неожиданно шелковистым бровям.
Когда в следующий раз Уилсон отключится, напившись, Хаус, скорее всего, дотронется до его бровей губами.

@темы: Доктор Хаус, слэш, NC17, Доктор Уилсон, R, fanfiction

---

Стих

[AnimBilla]

Навеянно наброском подруги, которая не хочет его выкладывать=)))

Мне важен ты

Лист бумаги поглощенный тихим пламенем огня
Лист не будет больше скромным отголосочком меня
В пламени сгорает стужа, в пламени сгорает смерть…
Ты мне просто очень нужен…ТЫ, а не твоя смерть…


Долгих лет очарованье, тихий шелест от огня
Забываться мне не будет, ты теперь моя семья.
Одиночество не нужно, не нужны ни лоск, ни блеск,
Чрез года летит мой голос: «ТЫ, а не твоя смерть…»


После нескольких мгновений, после грани в бытие,
Уж не знаю кто мы, где мы, просто помню о тебе.
Просто знаю, что далёко есть родимая душа,
Просто песня льётся звонко, в унисон стучат сердца…


Ты идёшь по тихой жизни тростью весело стуча,
И листочком тихо-тихо догорает жизнь моя…

@темы: Доктор Хаус, слэш, Доктор Уилсон, fanfiction

---

"Непроверенные препараты", NC-17, мини

[marina_ri]

Этот фик был написан около года назад, но я подняла архивы, чтоб подарить что-то молодому сообществу.
Скорее всего, его уже читали, но хилсонов у меня, к сожалению, очень мало.
Ну, поехали.

Название: Непроверенные препараты
Автор:  marina_ri
Бета:  фаргаш
Герои: Грегори Хаус/Джеймс Уилсон
Рейтинг: NC-17
Размер: мини
Жанр: это была попытка стеба, но романтика взяла верх.
Таймлайн: 5 сезон, после 10 серии
Примечание: несу полную ответственность за весь медицинский бред и любые ляпы
Отказ: всё принадлежит Дэвиду Шору и Хью Лори.

Дверь в кабинете Джеймса Уилсона была светло-коричневая, отполированная до гладкости. Долгое изучение фактуры материала привело хозяина кабинета к уверенности, что это действительно натуральное дерево, а не пластик.
Хотя, если быть честным с самим собой, Уилсон понимал, что с того расстояния, на котором находится его стол, и с того места, где он сидит, разглядеть рисунок на двери невозможно. Особенно при его не слишком хорошем зрении.
Нет, он вовсе не кидал на дверь поминутные взгляды и не ждал вторжения. День был довольно удачным, на поздний вечер не осталось никаких неотложных дел, однако смутное беспокойство удерживало Уилсона на месте. С обеда его дверь ни разу не подверглась нападению, а это было странно.
Впрочем, карту пациента в самом деле нужно заполнить, раз уж взялся.
Таким образом, Уилсон все равно оказался застигнут врасплох.
Теоретически деревянная дверь с уханьем отворилась и треснулась о стену.
Устало прикрыв веки, Джеймс Уилсон привычно сказал невозмутимым голосом:
– Хаус, я занят. И видимо, бесполезно тебя предупреждать, что Кадди вычтет из твоей зарплаты за ремонт моего кабинета, если ты не прекратишь портить здесь стены.
- Доза! Какая была доза?! – Хаус пнул дверь тростью, и она с грохотом закрылась. Уилсон медленно поднял на него взгляд. Хаус стоял возле стола и нервно постукивал тростью по полу.
- Ты сейчас о чем, Хаус?
- Ты отлично знаешь, о чем я! Сколько этой дряни ты мне подсыпал?! – Хаус был не на шутку вздрючен, тяжело дышал и, что странно, смотрел куда-то за плечо Уилсона, а не буравил его возмущенным взглядом.
Уилсон захлопнул карту и потер переносицу.
- Забавно, Хаус. Ты продолжай говорить, и не исключено, что в конце концов я пойму, о чем ты. Наверное, осталось недолго.
- Уилсон, я ни за что не поверю, что это не ты! Все началось через полчаса после нашего обеда.
Хаус ручкой трости пододвинул к себе кресло для посетителей и сел, плотно сжав колени.
- Признавайся, какую дозу афродизиака ты мне подсыпал, и ответь, ради своих бедных умирающих детишек, ПОЧЕМУ ТАКУЮ БОЛЬШУЮ?!
Уилсон усмехнулся, откинулся на спинку кресла и перестал отпираться.
- Ну, как врач, выписывающий тебе викодин, я знаю твою медкарту и осведомлен о проблемах с преходящими нарушениями функций мочеполовой системы. Я решил, что одна доза ее не взбодрит, поскольку ты уже все основательно угробил, и подложил двойную.
- В мой кофе? – Хаус тоже откинулся назад, положил трость на плечи, как гимнастическую палку, зацепил ее по краям руками и свесил кисти.
- Нет, Хаус, в мой сэндвич, – Уилсон уже улыбался во весь рот, а Хаус стал еще мрачнее.
- Ты идиот, Уилсон, я тебе об этом говорил?
Уилсон пожал плечами и попытался вернуться к работе.
- Э, нет, так не пойдет! Ты вообще соображаешь, что натворил?! У тебя когда-нибудь была эрекция полдня?
- Да, Хаус, и это называлось пубертатным периодом. Уже поздно, я уверен, что ты найдешь, как решить свою проблему. Мне надо закончить здесь кое-что и пойти уже домой, скоро одиннадцать.
- Ну… один раз я нашел, как ее решить, вспомнив прыщавую юность и подрочив в больничном туалете, – Уилсон попытался представить молодого прыщавого Хауса, но у него не вышло.
- Знаешь, что случилось после, Уилсон? ЭТО НЕ ПОМОГЛО! Стояк вернулся через пятнадцать минут после эякуляции. Поэтому я хочу немедленно знать – что это была за дрянь?! Виагра бы не дала такого эффекта.
- Ладно, Хаус, ладно! Я скажу, и ты тут же пойдешь домой, договорились?
- Я не веду переговоров с отравителями, Уилсон, так что тебе в любом случае придется сказать, что это было.
Уилсон потер шею, встал из-за стола и стал расхаживать по кабинету. Хаус следил за ним, запрокинув голову.
- Ну… это экспериментальное лекарство, уменьшает скорость распространения метастазов при раке яичек, но если у человека нет рака – она дает именно такой эффект, который ты наблюдаешь с обеда. У этой штуки еще нет названия.
Хаус опустил трость вниз, оперся о нее подбородком и прикрыл глаза. Уилсон сел на диван и ослабил узел галстука. Тишина, повисшая в кабинете, начинала раздражать его, но он поклялся, что ни за что не заговорит первым. Хаус хрипло втянул воздух и громко сказал:
- Ладно, последний вопрос: ЗАЧЕМ???
- А ты сам не догадываешься, Хаус? Поразительно, как ты глупеешь, стоит крови отлить от мозгов в другое место…
- Кадди? – Хаус развернулся вместе с креслом к Уилсону и теперь бросал на него исподлобья мрачные обжигающие взгляды. - Ты надеялся, что если у меня простоит достаточно долго, я ворвусь в администрацию и изнасилую главврача на офисном столе? Или помчусь на мотоцикле к ней домой и трахну ее в прихожей? Кстати, ты пробовал когда-нибудь ездить на мотоцикле со стояком? Не советую, Уилсон, талантливый ты наш онколог…
- Ну-у-у… - протянул Уилсон, - вообще-то да. План был такой. Но, как я понимаю, раз ты здесь – он не сработал. Кстати, почему ты здесь? Раз уж ты не решился завести роман с Кадди, - тут Хаус фыркнул, - почему бы не снять проститутку?
- Потому что, Уилсон, - почти прорычал Хаус, - я НЕ ХОЧУ проститутку!
- Ба! Что же с нами случилось? Может, тебе нужно одолжить денег на это мероприятие? Пятьсот баксов не сильно увеличат твой долг.
Хаус резко вскочил и захромал по кабинету туда-сюда. Уилсон откинулся на диване и, сцепив на затылке руки, наблюдал за его метаниями.
- Я точно знаю, как решить мою проблему, Уилсон! Не надо от меня теперь откупаться. Ты начал эту дебильную игру – ты ее и закончишь! – Хаус остановился напротив Уилсона, который изо всех сил старался выглядеть независимо и насмешливо.
- Уилсон, ты со мной переспишь!
Уилсон, мигом растеряв все напускное спокойствие, ответил так тихо, что Хаус наклонился к нему, чтобы расслышать:
- Даже отвечать не хочу на этот идиотский вопрос… - Уилсон вскочил с дивана и теперь стоял, глядя Хаусу прямо в лицо и с ужасом наблюдая хищную решимость в синих глазах.
- А я тебя не спрашиваю, Уилсон. Я тебя информирую. Ты со мной переспишь.
- Знаешь, в некоторых странах есть традиция, при которой сексом занимаются по обоюдному согласию участвующих сторон. А в противном случае это называется изнасилованием, и людей за это сажают в тюрьму! Вряд ли там будут поощрять твое пристрастие к викодину, Хаус…
Но Хаус, казалось, не слушал. Он, хромая, надвигался на Уилсона с маниакальной решимостью в глазах. Уилсон выставил вперед руки, пытаясь отодвинуть проклятого коллегу, но Хаус толкнул его в грудь. Уилсон упал на диван, Хаус плюхнулся рядом с ним и замер, глядя на свои руки, сжимающие трость.
Уилсон удивленно уставился на него, сбитый с толку такой молниеносной переменой в настроении и поведении друга. Хаус пялился на руки, опустив голову, и Уилсон тоже скосил глаза на его кисти. Костяшки левой руки были сбиты в кровь, ссадины свежие, не затянувшиеся. Джеймс покачал головой:
- Хаус… Что это было? И что с рукой? Перепутал стену своего кабинета с боксерской грушей? Хотя ты и бокс – вещи мало совместимые … Ау, так и будешь сидеть здесь? Если инцидент исчерпан, я пошел домой… - Уилсон попытался встать, но Хаус неожиданно быстрым движением схватил его за руку и дернул вниз. Уилсон послушно сел, а Хаус вернулся к созерцанию своих конечностей.
- Хаус… Ну дай хоть посмотрю. Спасибо, что не попытался раздробить кости, как несколько лет назад, – Уилсон потянул на себя руку Хауса, не обращая внимания на сопротивление, и рассмотрел ссадины. Рука была сухая и очень горячая. Оценивая повреждения кожи, Уилсон проклинал себя за чертову шутку и мысленно умолял Хауса открыть рот и уже что-нибудь сказать. Длинные музыкальные пальцы Хауса подрагивали, словно намечали какую-то мелодию на клавишах фортепьяно. Исподтишка покосившись на друга, Уилсон понял, что Хауса всего слегка трясет. Он покачал головой и отпустил пылающую ладонь.
- Давай забинтую, быстро заживет, если не расковыряешь, – Хаус отрицательно покачал головой, и наконец повернулся. Вид у него был серьезный и сосредоточенный, он рассматривал лицо Уилсона слишком пристально, словно художник, которому заказали портрет. Уилсон поражался, как удивительно много может вместить взгляд Хауса: за доли секунды выражение глаз сменялось с восхищенного на решительное, а затем возвращалось к беспокойному, даже затравленному, тут же глаза становились непроницаемыми, и Уилсон не мог опознать эмоцию, владеющую Хаусом в этот момент.
На какую-то секунду Уилсону показалось, что Хаус его поцелует, но тот лишь слегка наклонился в его сторону, и ничего не произошло. Уилсон резко встал и отошел на безопасное расстояние. Переплетя руки на груди, он смотрел на Хауса, закинувшего голову на черную спинку его любимого дивана и смотрящего теперь в потолок.
- Хаус, я не знаю, что это был за идиотский розыгрыш, но ты ведь в курсе моей ориентации, да? Три брака, Эмбер – эти факты тебе ни о чем не говорят?
Не опуская запрокинутой головы, Хаус сообщил потолку:
- Один раз – не пидорас…
Уилсон аж захлебнулся от возмущения. Но Хаус снова уставился на свои разбитые костяшки с потерянным видом, и сердце Уилсона вдруг защемило от странных мыслей: что же это за гребаное одиночество, когда скорее придешь к лучшему и единственному другу решать проблему стояка, чем хоть к какой-нибудь женщине? Уилсон разглядывал сжатые губы Хауса, носогубную складку, ресницы на опущенных веках, темные с проседью волосы, не помнившие расчески, вечную щетину, тоже частично седую… И, разлепив губы, он заговорил, сделав шаг обратно к дивану:
- Хаус, тебе не кажется, что я и так слишком многим для тебя жертвую? Черт побери, да я ради тебя вернулся в этот чертов госпиталь, наперекор всем моим решениям и потребностям! Эта дурацкая дружба уже все соки из меня высосала…
Хаус встал с дивана и снова заговорил, приближаясь к Уилсону.
- Ради меня ты вернулся? Ради МЕНЯ? Уилсон, ты можешь врать себе сколько угодно, но прекрати врать мне! Ты однажды позволил себе быть искренним, признавшись, что только со мной тебе и бывает хорошо, и вот теперь снова залез в эту раковину! Выметайся оттуда немедленно, Уилсон!
- Черт, Хаус, я не вру тебе, не вру себе! У меня только и осталось, что эта ненормальная дружба, а ты хочешь перевести все на такие рельсы, с которых будет путь только в пропасть! И все из-за глупой шутки… Я не думал, что ты не в состоянии справится с… с…
Хаус был уже очень близко. Наступая на Уилсона, он загнал его к самой двери и теперь наклонялся к его губам.
Поцелуй был сухим, горячим и колючим. Казалось, что во рту Хауса не осталось слюны. Уилсон ответил на поцелуй из каких-то подсознательных медицинских соображений: если слюнные железы не работают, потрескается слизистая. Хаус целовал его не обнимая, уперев руку в косяк над головой Уилсона. А когда оторвался, на его лице расплывалась торжествующая ухмылка, которую так ненавидел Уилсон. Она-то и привела его в чувства. Он поднырнул под рукой Хауса и, подойдя к столу, начал собирать свои вещи.
- Это все, Хаус? – сухо осведомился он.
- Ты ответил, Уилсон! Ты либо снова стал жертвой своего порока и пожалел несчастного меня, либо хотел этого! И в обоих случаях я так просто от тебя не отстану. Все. Давай трахаться, брось упрямиться.
- Хаус! Господи… - Уилсон швырнул папку на стол и в прямом смысле схватился за голову. – Я все понимаю, но ты хоть немножко подумай своими гениальными мозгами, что ты творишь! Я не гей, да и ТЫ не гей! Мы давно дружим, хорошо друг друга знаем, но разве это повод?! Сейчас двенадцатый час, мы в полупустом госпитале….
- Вот именно! Нам никто не помешает. Не думал, что ты окажешься таким занудой…
Уилсон старался игнорировать натянутые в паху штаны Хауса точно так же, как игнорировал собственное возбуждение. У него никого не было уже больше полугода, а Хаус его хотел, и от этого срывало крышу. Но нельзя все испортить.
Уилсон взял дипломат, снял с вешалки пальто и направился к выходу, стараясь не думать, что случится, когда он окажется рядом с Хаусом.
Хаус молчал и смотрел на Уилсона, разглядывая друга целиком, как смотрят исподтишка на понравившуюся женщину, только совершенно не прятал этот взгляд.
Он подошел к двери, Хаус не двинулся с места.
Он попытался отодвинуть Хауса. Ничего не вышло.
Он потянулся к ручке, пытаясь обогнуть Хауса.
И в итоге оказался прижат к нему всем телом.
Хаус обхватил Уилсона за пояс и крепко вжался в него, затем заглянул в карие глаза и удовлетворенно кивнул. Уилсон напрягся.
- Что? Что, Хаус?!
- Ничего, Уилсон. У тебя стоит.
- Хаус, ты же медик, это нормальная физиологическая реакция и к тебе не имеет никакого отношения, пусти меня! Я могу и врезать, несмотря на твою инвалидность!
- Врежь. И даже тогда я тебя не отпущу – ты должен ответить за свои действия.
Руки Хауса гладили спину Уилсона, его пах был прижат к эрекции Уилсона, и все явно шло не так.
«С другой стороны… Кто я такой, чтобы сопротивляться природе, выдуманным моральным принципам и Хаусу? Я точно пожалею…» - подумал Уилсон, и сам потянулся к потрескавшимся губам.
Хаус ответил ему со страстью, которая сшибала с ног. Теперь его руки метались по телу Уилсона, проникая под пиджак и рубашку, гладили лопатки, бока, живот, грудь…
Мозг Уилсона автоматически фиксировал симптомы: вкус очень крепкого чая, в котором болтается металлическая ложка, от рта Хауса, запах пота и кожи от мотоциклетной куртки Хауса, картонная сухость горячего тела Хауса, на грани слышимости глубокий стон через хрипящее дыхание Хауса, глухой стук упавшего на ковровое покрытие дипломата и шелест выпущенного из рук пальто, тяжесть в паху самого Уилсона.
Внезапно все это прекратилось. В зале включили свет, и зрители потянулись к выходу, разочарованные неоднозначной концовкой фильма. Так, во всяком случае, на мгновение показалось Уилсону.
Хаус, вцепившись в его предплечья, смотрел очень серьезно, и даже чертики, которых ожидал увидеть Уилсон в его глазах, не показывались.
«Сейчас он уйдет, а проститутку придется снимать мне…» - мелькнуло в голове. «Или не уйдет, и я не смогу завтра смотреть ему в глаза, а он все равно заставит…» - пришел в голову еще один вариант.
- Я не… - в горле у Хауса булькнуло, и он откашлялся. – Я не могу понять, чего ты хочешь, Уилсон. На самом деле. Скажи.
- Хаус… - Уилсон попытался отстраниться, но его не пустили. – Хаус, ты врываешься мой кабинет, ставишь с ног на голову все, что между нами происходит, предпочитая приставать не к Кадди, которая тебя ждет, а ко мне, который ни о чем таком не помышляет, и ты же еще хочешь, чтобы последнее слово было за мной? Когда такое вообще было?! Ты добиваешься от меня всего, чего желаешь…
- Кроме того, чтоб ты перестал меня поучать! – усмехнулся Хаус.
- Нет! Ничего подобного! Ты жаждешь, чтоб я был твоей совестью, и я читаю тебе нотации. Ты именно этого ждешь от меня, и я это предоставляю. Я за последние десять минут много раз сказал, чего хочу, но разве ты послушал?!
- Потому что ты врал, Уилсон. Или как минимум не мог в себе разобраться. Разберись и скажи, чего ты хочешь.
Одиночество. Глупое одиночество с женами или без. И только с Хаусом кажется, что жив.
Стабильность и уверенность, которые рушатся вниз, как запыленный сноуборд с антресолей при поисках институтских конспектов, стоит Хаусу провести свой обычный сеанс психотерапии и вытащить из него очередную правду о нем самом.
Понимание, которое возможно только с ним.
Боль, которую он причиняет, препарируя его чувства.
Выздоровление, которое наступает после.
Азарт, с которым столько лет решается сложнейший и запутанный кроссворд под названием «Грегори Хаус, доктор медицины», и негде подсмотреть правильные ответы.
«Ты нескучный», - сказал Хаус во время той дикой поездки на похороны, и в его устах это было больше, чем «Ты лучше всех».
- Если я помогу тебе… рукой, ты отстанешь? – сказал Уилсон.
- Нет… - серьезно сказал Хаус.
- Почему ты разбил пальцы? – спросил Уилсон.
- Потому что кое-что понял, - сказал Хаус.
- Не замечал, чтоб ты избивал стены каждый раз, когда тебя озаряет, – сказал Уилсон.
- Чего ты хочешь? – спросил Хаус.
- Разрядки… - шепнул Уилсон, прикрывая глаза.
Хаус схватил Уилсона за грудки и начал толкать в сторону дивана, наступая и не разжимая рук. Затем, совершив какое-то танцевальное па, Хаус поменялся с Уилсоном местами и плюхнулся на диван, притянув Уилсона за ремень на себя. Мгновенно расстегнув пряжку, Хаус дернул вниз молнию, а затем (Уилсону показалось, что Хаус торопится, чтобы не передумать самому) спустил брюки вниз до самых щиколоток.
- Так и думал, что у тебя дурацкие семейные трусы! Только я надеялся на кроликов, но крокодильчики тоже ничего… - Хаус насмешливо смотрел снизу вверх на Уилсона, и это был такой типичный взгляд, что Уилсон мгновенно осознал ситуацию. Мать его, когда же он настоящий? Уилсон уже придумал остроумный ответ, но не успел открыть рот, как Хаус освободил его член от плена трусов с крокодильчиками.
- Извини, что я сижу… нога, видишь ли… - пробормотал Хаус и взял Уилсона в рот.
Примерно через минуту, когда шок схлынул, и первую волну удовольствия удалось взять под контроль, Уилсон вернул на место запрокинутую голову и посмотрел вниз.
Голова Хауса с торчащими во все стороны волосами ритмично двигалась у него в паху, одна ладонь сжималась на члене Уилсона, пальцы другой гладили его мошонку и промежность.
- Хаус… вот это школа… - простонал Уилсон. – Проститутки, оказывается, отличные учительницы…
- Заткнись, Уилсон, или я уйду, как ты и просил ранее! – Хаус прервался и посмотрел на разрумянившегося Уилсона, но угрозу свою не выполнил, снова особенно глубоко взяв в горло его член.
Уилсон изо всех сил сжал губы и прикусил язык, чтобы не начать лепетать что-нибудь типа «Да, Хаус… еще, Хаус… глубже, Хаус!» Этого позора Хаус ни за что бы ему не забыл. Впрочем, о позоре. Куда уж хуже.
Пожалуй, придется заговорить.
- Хаус… стой.. стой… в твой план входит, чтобы я… я…
- Угу… - не останавливаясь, сообщил Хаус.
- Ну, тогда… я…
Хаус выпил Уилсона до конца, и даже облизал губы. Уилсон рухнул на диван рядом с ним, тяжело дыша. Когда удалось обуздать дыхание, Уилсон повернулся к Хаусу, откинувшемуся назад с закрытыми глазами.
- Думаю, теперь очередь ответного хода… - сказал Уилсон.
- Неа… – помотал головой Хаус.
Уилсон выпрямился и уставился на него.
- Что? Ты же у нас натурал, Джимми. Сам же говорил: жены, Эмбер… Так что я сейчас отдышусь, полминуты отдохну и пойду домой, а ты уже сможешь сделать то же самое. – С этими словами Хаус полез в карман, и, щелкнув крышкой, вытряхнул на ладонь таблетку. Мельком скользнув взглядом по ошарашенному лицу Уилсона, он отправил таблетку в рот и снова откинулся назад.
- Хаус… - позвал Уилсон, но тот не шевельнулся. – Хаус! Что-то я не пойму. Весь этот спектакль, борьба, уговоры, рассказы о том, как у тебя стоит … Это что, все было только для того, чтоб мне отсосать?!
- Нет. Но я передумал.
Уилсон наклонился и демонстративно посмотрел Хаусу в пах.
- Ты врешь.
- Все врут.
- Хватит повторять одно и то же! Я усвоил это за много лет, и все в госпитале тоже! – вдруг разозлился Уилсон. Казалось, что его только что унизили. В том, что Хаус не подпускал его к себе, было что-то обидное, словно Хаус не сделал только что ему восхитительный минет, а поставил жучок на его телефон. Словно теперь в руках у Хауса еще один козырь против Уилсона, и он обязательно им воспользуется. Хотя, по здравому размышлению, это ведь не в глотке Уилсона побывал член коллеги и друга?
Уилсон решительно положил руку на ширинку Хаусу.
Хаус, крепко схватив его за запястье, руку скинул.
Уилсон наклонился и поцеловал шею Хауса.
Хаус резко отодвинулся.
Уилсон встал и отошел к балкону, уставившись на неоновые огни за стеклом.
Хаус выпрямился и стал искать глазами свою трость.
Трость обнаружилась на полу, довольно далеко от дивана. Уилсон развернулся, взял трость и, открыв дверь балкона, швырнул ее через перегородку в сторону кабинета Хауса, затем вернулся и замерзшими руками закрыл стеклянную дверь под пристальным взглядом Хауса.
- И что теперь, Уилсон? Будешь удерживать меня силой? – Уилсону стало не по себе от жуткой усталости, прозвучавшей в голосе друга. Казалось, он был вымотан до опустошения.
- Если надо, да. Мне слишком не нравится то, что происходит. И… ты сам говорил, что я виноват. Не понимаю, почему ты не даешь мне…
- Что? Не даю тебе что, Уилсон? – Хаус не смотрел в его сторону, зажмурив глаза, сильно тер веки, все его тело выражало смертельную усталость.
Уилсон стоял перед Хаусом, типичным жестом уперевшись руками в бедра. «Что ж это за человек, вытаскивающий из меня весь спектр человеческих эмоций от жгучей ненависти до щемящей жалости…»
- Хаус. Послушай меня. Я хочу, чтобы ты… чтобы тебе было хорошо. Мне не будет неприятно, если ты этого боишься. Я… я этого хочу.
- А несколько минут назад готов был напасть на инвалида, лишь бы избежать секса, – усмехнулся Хаус. То, что он снова смотрел на Уилсона, тот расценил как маленькую победу.
- Я передумал! – сообщил Уилсон и улыбнулся. Хаус не улыбался и снова на него не смотрел, разглядывая стеллаж с игрушками и книгами позади стола Уилсона.
Уилсон опустился перед Хаусом на ковер и положил скрещенные руки на его колени, пытаясь поймать усталый взгляд. Не получилось.
Тогда Уилсон погладил внутреннюю сторону бедра Хауса, приближаясь к паху. Хаус вздрогнул, но упрямо смотрел в сторону.
И тогда Уилсон наклонился и поцеловал сбитые костяшки. Рука Хауса дернулась, и он перевел взгляд на Уилсона. Тот взял его ладонь и принялся водить пальцем по венам на руке, периодически целуя сухую кожу. Хаус замер.
- Уилсон… Что ты делаешь, расскажи мне, пожалуйста?…
Уилсон не ответил. Он был очень занят изучением ладони, которую перевернул, и теперь, легонько прикасаясь, повторял пальцем линию жизни. Хаус дернулся и улыбнулся.
- Щекотно…
Уилсон поцеловал ладонь, затем прижался губами к указательному пальцу, затем к безымянному, к большому… Он целовал фаланги, подушечки, суставы, запястье, а Хаус, казалось, задержал дыхание.
Свободной рукой Уилсон вел волнистую дорожку по ноге Хауса к его паху и, коснувшись ширинки, на ощупь стал расстегивать молнию. Хаус резко выдохнул и дотронулся зацелованной рукой до волос Уилсона, словно хотел откинуть со лба прядь, но, передумав, отдернул руку. Уилсон толкнул его в грудь, и Хаус упал назад, вцепившись растопыренными пальцами в волосы.
Уилсон стянул с Хауса вниз джинсы с трусами, насколько позволяла его поза. И накрыл ладонью возбужденный член Хауса, вызвав сдавленный рык.
Когда Хаус выплеснулся Уилсону в руку обильной, горячей, густой спермой, Уилсон обнаружил, что снова возбужден. В голову лезли совершенно дурацкие мысли: «И как Стейси могла уйти от него, он так потрясающе кончает!», «Интересно, если я расскажу Кадди, каков он в постели, она возьмет на себя инициативу?», «Я ни за что не расскажу об этом Кадди, чтобы она, не дай бог, не взяла дело в свои руки!», «Он так великолепен, когда теряет контроль … Впервые такое вижу!».
Уилсон с блаженной улыбкой наблюдал, как Хаус справляется с громкими, почти рыдающими стонами, вырывающимися из его груди. Успокоившись, он дернул Уилсона вверх, заставил сесть рядом, и носовым платком тщательно вытер его пальцы. Затем отшвырнул платок и впился в губы Уилсона сухим, царапающим поцелуем. Теперь, помимо крепкого чая, Уилсон почувствовал вкус собственной спермы.
Повинуясь усталости и автоматизму, который включался у него после сильных потрясений, Уилсон закинул ноги на диван и положил голову на здоровое бедро Хаусу. Хаус запустил пальцы в его волосы и перебирал их музыкальными завораживающими движениями.
- Уилсон… - окликнул его Хаус через несколько минут.
- Мммм… - промычал Уилсон, с трудом разлепляя веки.
- Ты ведь знал, что я не пойду к Кадди?
- Угу… - Уилсон повернулся так, чтоб лежать лицом к Хаусу и обнял его за талию.
- То есть, или ты сделал это из чистого садизма, чтоб посмотреть на мою реакцию, или…
- Или?… – Уилсон потерся носом о футболку Хауса, вдыхая терпкий запах.
- Или потому, что ты, несмотря на три брака и половину перетраханных в госпитале медсестер, закомплексованный идиот, который не в состоянии прямо сказать, чего хочет!
- А чего я хочу? – пока Хаус молчал, Уилсон, задрав футболку, целовал его живот и пупок.
- Меня? – неуверенно, что само по себе было эротично, спросил Хаус.
Уилсон приподнялся и одобрительно поцеловал его в губы.
- Уилсон… - жалобно позвал Хаус, когда они перестали целоваться. – Мне же не придется теперь называть тебя «Джеймсом», правда? Потому что если так – я не согласен!
- Ни в коем случае, Хаус… - Уилсон с усмешкой целовал Хауса в шею, задевая носом мочку уха. – Ни в коем случае…

@темы: слэш, NC17, fanfiction

---

просто классика

[Хилсономания]

@темы: Видео

---

[AnimBilla]

@темы: Доктор Хаус, слэш, Доктор Уилсон, фанвидео, Видео

---

[AnimBilla]

@темы: Доктор Хаус, слэш, Доктор Уилсон, фанвидео, Видео

---

[AnimBilla]

Много картинок

<a h


Я извиняюсь, но давайте картинки под море)
 Хилсономания

@темы: Доктор Хаус, слэш, Доктор Уилсон, фанарт

---

Видео, оч нравиться=)

[AnimBilla]